Jonny Darco

Мысли заполняют голову, и от них не спрятаться. Воспоминания давят, постоянно возвращая в точку дня Х: немного стертые, уже не столь яркие, возможно, дополненные фантазией, но остающиеся фактом, который сложно игнорировать, - его родителей похитили инопланетяне. Джонни уже давно смирился с мыслью, что он псих. Одинокий мальчишка, изгой блядского общества, да и черт с ними. Когда-то ему очень хотелось быть услышанным, хотелось, чтобы люди ему верили. Сейчас, спустя столь много лет, ему лишь хотелось доказать, что его родители не просто ушли из дома, покинув свою спальню не тронутой, одной холодной декабрьской ночью.

В последнее время он редко о них вспоминал и порой даже корил себя за это. Выпускной год университета нещадно давил на разум, оставляя все прежнее, все важное, где-то позади. Мысли заполнялись текстами из учебников, пустыми фразами, что запоминались наизусть, порой никак не укладываясь в четкую картину. Но одна единственная дата все равно так или иначе возвращает Дарко к воспоминаниям о той ночи, - годовщина.

Сможет ли он когда-нибудь забыть? Перестать быть настолько одержимым прошлым? Будет ли в его судьбе столь яркое событие, что унесет кошмары прочь, оставив от них лишь неясную тень? Он не знал ответа на этот вопрос. Вся его жизнь вращалась вокруг пропажи родителей, весь его дальнейший путь жизни был построен и предопределен одним единственным моментом. Он, черт возьми, ненавидит Рождество с самого детства, - еще один момент, на который повлияла та ночь.

Он должен был дождаться Фею дома, возможно, даже обещал ей это, пусть подобное и в памяти не сохранилось. Но мысль о том, что он подвел родителей, что оставил поиски доказательств на долгие три месяца нещадно давила на разум, терзая совесть. Как он мог оставить попытки, разве может быть хоть что-то важнее этого? Да, Шарр-старшие все время твердили ему мотивирующие монологи о том, что смерть (а ныне уже никто не сомневался, что четы Дарко нет в живых) его родителей не повод ставить крест на себе и своем будущем, но Джонни был с этим не согласен, пусть и кивал утвердительно, чтобы они поскорее от него отвалили.

Он любил эту семью. Да, порой они его злили, порой, были невыносимыми, но он действительно очень их любил. У Феи были замечательные родители, и Джонни всегда был благодарен им за то, что они окружили его заботой после похищения. Вот только, если бы они этого не сделали, у него был бы хоть какой-то шанс быть рядом с Феей не в качестве «брата», каким она видела его все это время, что они росли вместе. Теперь шансов не было никаких.

Эти мысли заполняли его голову, пока он пробирался сквозь кустарники, освещаемые лишь тонким лучом фонаря, зажатым в его ладони. Не самое лучшее время, чтобы бродить по лесу, но Джонни неудержимо манило вперед. Он что-то слышал, звук, похожий на тот, что он слышал в детстве в ночь, когда похитили его родителей: нарастающий гул, сотрясающий вибрации сердца, достаточно далекий, чтобы судить о том, что «тарелка» могла пролететь рядом с домом Шарр, но достаточно близкий, чтобы его почувствовать. – Ну давай, повторись, твою мать. – Выругался Дарко, поскольку осознал, что давно уже не ощущает никаких вибраций, что почувствовал, находясь в своей комнате.

Он упорно переставлял ноги вперед, стараясь не зацепиться мыском ботинка за какую-нибудь корягу, но внутренний голос уже нашептывал, что все это бессмысленно и ему пора вернуться назад. Внутренний голос, который Джонни усердно глушил, не давая себе возможности признать очевидное. Он слышал шум реки, знал, что он протекает где-то рядом, а потому примерно представлял, где находится, и что в любой момент сможет вернуться обратно. Вот только он не хотел. Разве сегодня не самый правильный день для того, чтобы наконец-то встретиться с похитителями его родителей лицом к лицу? Доказать себе и всему миру, что он не ошибался?

Нога проскальзывает на скользком ледяном покрытии и Джонни со всего маху хлопается на задницу. Он ненавидел зимнее время в Хулио так же сильно, как и Рождество, которое неизменно приходит в это время года. Хулио не Ситка, тут не бывает огромных осадков и гор, покрытых снегом, тут не встретишь сугробы и в новостях не расскажут о том, что несколько туристов погибли от сошедшей лавины. И все равно тут бывает снег, пробирающий до костей холод и лед, на котором можно поскользнуться и как итог – наебнуться.

- Вот сука. – Хрипло произносит Джонни, какое-то время, не двигаясь и взирая на небо, пробивающееся через кроны деревьев. Фонарь, так неловко выскочивший из руки, теперь мигал где-то в отдалении, укатившись от внезапного падения. Джонни попытался встать. Ладонью найти опору на скользком ледяно покрытии, через которое где-то пробивалась трава, которой так и не суждено узнать, что такое покров снега, но твердой почвы он не нащупал. Вместо этого, попытка принять вертикальное положение закончилось поражением, а Джонни кубарем покатился вниз по склону, уцепившись за какой-то камень, в последней попытке остановить это вращение. – Блять. – Оледеневшие пальцы предательски скользили по камню, последняя попытка удержаться провалилась. Дальше его накрыл лишь ледяной поток воды, утаскивая тело вниз.

Холодные губы прижимаются к его таким же ледяным и оттого кажутся теплыми как огонь. Они причиняют боль и в то же время это ощущение приятное. Он чувствует, как ледяные капли будто осколки падают на лицо, и пытается открыть глаза, чтобы посмотреть на того, кто его спас, но вместо этого грудь пронзает болью, легкие полыхают огнем, а из желудка что-то поднимается вверх. Поток воды срывается с губ и Джонни кашляет, перекатываясь на бок, чтобы не захлебнуться во второй раз. Он кашляет до тех пор, пока горло не саднит от боли, лишь после этого ложась на спину обратно.

Фея.
Она спасла его и сейчас лежит рядом, так же жадно глотая воздух губами, как и он. Боковым зрением Джонни видит, как вздымается ее грудь при каждом вздохе. – Ты всегда плавала лучше, чем я. – Изрекает он, умалчивая, что в отличие от Орфеи, плавать не умеет вообще. Конечно же, это не тот ответ, что она ожидала, но это был тот ответ, что можно было бы по обычаю услышать от него. Всегда «в стиле Джонни». – Спасибо. – Добавляет, чтобы не быть совсем мудаком. – Как ты меня нашла? – Лишь теперь, он поворачивает голову в ее сторону, пытливо всматриваясь в ее профиль. Ему казалось, что в такой темноте это было бы нереально. Если честно, Джонни уже успел смириться с осознанием, что умрет.

Jonny Darco

Джонни лежит на холодной, влажной земле и не может пошевелиться, ровно как и отдышаться. В начале он чувствовал лишь пронизывающий холод, затем онемение во всем теле до полной потери двигательных функций, а после, наступила фаза боли, когда озябшее тело начало менять температуру на плюс. – Не уверен, что сейчас готов хоть что-то искать… - Не потому, что не хочет, но потому, что не может, потому что его тело отказывается функционировать как надо. Джонни чувствует себя неудачником: одна небольшая ошибка и вот он чуть не погиб, если бы не Фея. Впредь, ему стоит быть осмотрительнее, но черт возьми, этот странный звук, что он слышал, напрочь выбил из него все инстинкты самосохранения.

Он поднимается на ноги вслед за девушкой, одежда тяжелой липкой массой повисает на теле, оттого так и хочется от нее избавиться, но Дарко сдерживает себя, вместо этого прижимая к себе дрожащее тело Шарр, не до конца понимая, есть ли в этом попытка согреть ее или просто почувствовать ее близость. Его нос утыкается в ее макушку, и на мгновение он будто бы зависает в пространстве, позабыв зачем вообще здесь оказался. С Феей он всегда себя так чувствует: как будто время магическим образом останавливается и все, что его окружает, перестает существовать. Возможно, она действительно была лесным созданием, рассеивающим вокруг свою особую волшебную способность, и Джонни, сейчас как никогда хотелось, чтобы она не прекращала этот миг.

Но и этот момент рано или поздно кончается. Они возвращаются к дому Шарр и Джонни, проходя мимо своего родного, старается не смотреть в его сторону, чтобы не чувствовать боль, что ему причинял вид древесного упадка. На это сооружение, что некогда было обителью семейного счастья Дарко, Джонни перестал смотреть уже довольно давно, благо Шарр выделили ему комнату в доме, чьи окна не выходят на эту сторону улицы, иначе он бы точно слетел с катушек. Да, говорят, что дом там, где находятся те, кого мы любим, но на Джонни это правило не распространялось. Его дом стоял здесь, и он уже никогда не наполниться смехом.

Фея возвращает его в реальность из пространственных мыслей, командуя, чтобы он поспешил. Дарко и не заметил, как за меланхолией, они уже переступили черту территории Шарр, потому кивает блондинке, отправляясь наверх, дабы стащить с себя мокрую одежду и облачиться во что-то сухое и теплое, например: кремовые джинсы и зеленый свитер с оленями, что подарила ему Фея на прошлое рождество. – Приемлемо. – Изрекает он своему отражению в зеркале, пятерней взлохматив свои волосы так. Что они встали дыбом. Волосы его вообще никогда не слушались, представляя собой неуправляемую копну. Только после этого он спускается вниз, на мгновение останавливаясь, чтобы засмотреться на Орфею, что теперь напоминала русалку, только что покинувшую морскую пучину, - она всегда отличалась необычной внешностью, так привлекающей взор парня.

Он послушно усаживается на диван, уже не споря с блондинкой, потому как та была склонна к абьюзу, особенно когда дело казалось заботы о тех, кто ей не безразличен. У Джонни же, просто не осталось сил спорить после пережитого в лесу. Забирает чашку с чаем, делая глоток и стараясь не обращать внимание на то, как это действо обожгло гортань, он ставит ее на журнальный столик перед ними. – Не знаю. – Дарко пожимает плечами, фокусируя взгляд куда-то в пространство перед собой. – Я перерыл все возможное, даже посещал кабинет отца, как только предоставилась возможность. – Когда родители Джонни пропали, он был еще слишком мал, чтобы заниматься исследованиями и пытаться докопаться до правды. Тогда в его голове только зарождалась мысль о непременном поиске ответов. Сами действия пришли позднее, а потому в 12 лет он действительно влез в университет, где работал отец и посетил его кабинет. Тогда его только чудом не поймал охранник, что совершал вечерний обход.

Он смотрит на Фею, повернув в ее сторону голову, когда она говорит о традициях. Он бы ее сейчас с радостью поцеловал, вот была бы одна классная, которой он бы следовал всю свою жизнь. Но вместо этого он кивает на ее слова, поднимаясь на ноги. – Окей, пошли. – В начале он идет к двери, что ведет в подвал ее дома, а после возвращается оттуда с двумя фонариками, один из которых протягивает Орфее. – Не думаю, что там еще есть электричество. – Он делает вид, что ему совершенно плевать на то, что они собираются делать, но на самом деле, возвращаться в место, где он вырос было более чем тяжело.

Джонни распахивает входную дверь и ждет, пока Фея покинет дом первая. – Эй, Шерлок. – Он хватает ее за краешек платья, заставляя остановиться у самого выхода. – Ну, так ты точно никуда не пойдешь. Не хватало еще заболеть. – Он снимает с вешалки свою кожаную куртку и протягивает Шарр, а после, не дожидаясь ее реакции, самостоятельно надевает на нее куртку, просовывая тонкие руки девушки в рукава. – Вот теперь можем идти. – При полном отсутствии заботы о самом себе, Джонни никогда не позволял себе такого в сторону Феи.